Статьи

К годовщине присвоения звания Героя России

Воспоминания Героя России Голубятникова Святослава Николаевича

Выдержка из публикаций в СМИ:

«Указом Президента РФ от 17 апреля 1995 года № 378 за мужество и героизм, проявленные при наведении конституционного порядка в Чеченской Республике, гвардии подполковнику Голубятникову Святославу Николаевичу присвоено звание Героя Российской Федерации с вручением медали «Золотая Звезда».

За беспримерный массовый героизм весь личный состав батальона был списком представлен к Ордену Мужества, а 5 офицеров стали Героями России (все живые). По количеству Героев за первую Чеченскую кампанию Рязанский полк занял лидирующее положение среди полков всех родов войск, участвовавших в конфликте.

Следует отметить, что за весь послевоенный период с 1945 г. и по настоящее время этот случай награждения всего личного состава батальона был единственным в Советском Союзе и России. Батальон начали называть «Батальон Славы», по имени комбата.

Впоследствии, в литературе прославленный батальон получил наименование «Батальон мужества». Роман-эпопея в четырех частях под общим названием «Батальон мужества», писателя Александра Тамоникова, основана на реальных событиях, посвящается личному составу 137 Рязанского парашютно-десантного полка и лично Герою России Голубятникову С.Н.

Автору романа удалось не только точно и правдиво рассказать о героическом личном составе полка, но и показать основные личностные качества комбата Голубятникова С.Н., его жизненные принципы и убеждения».

Герой России Святослав Голубятников:

«Друзья, сегодня меня попросили рассказать об одной интересной боевой операции, в которой я участвовал. Но расскажу я про боевые действия не в Чечне, а в Афганистане. Чечня, это все же Россия.

Война вспоминается часто. И снится часто. Вспоминается то, какая на войне была дружба, взаимовыручка, честность и доброта. Можете себе представить, на войне никто никогда не врал! Ни в Афганистане, ни в Чечне. Там не было бездарных карьеристов, которые хотели бы занять твое место и пойти вместо тебя вперед. Зато были солдаты и офицеры, готовые идти впереди ротного или комбата под пули.

В Афганистане я командовал 1 парашютно-десантной ротой 345 отдельного парашютно-десантного полка. Полк дислоцировался в городе Баграм.

В феврале 1986 года неподалеку от базы полка на дороге Баграм – Махмудраки в северной части населенного пункта Саяд душманами был окружен блокпост афганской народной армии.

Воины-афганцы знают, что Саяд и Махмудраки находятся в известной «Чарикарской зеленке». Это огромная территория частного сектора с узкими улочками, высокими заборами и густой растительностью, включая обширные площади виноградника. Знаменита «Чарикарская зеленка» тем, что в ней было чрезвычайно тяжело воевать, и подразделения наших войск редко выходили оттуда без серьезных потерь.

Дорогу Саяд-Махмудраки в 1985 году в очередной раз освободили из-под контроля душманов, разминировали и организовали движение грузового и пассажирского транспорта. Охранялась эта дорога, как и все остальные в Афганистане, блокпостами.

Блокпосты располагались вдоль дороги по обеим ее сторонам в крупных и прочных домовладениях на расстоянии около 1 км друг от друга. На каждом блокпосту было примерно 30 человек личного состава афганской народной армии, хорошее вооружение, большой запас боеприпасов, продовольствия и медикаментов.

Душманов не устраивала нормализация жизни людей в провинции, и они предпринимали регулярные попытки дестабилизировать ситуацию. Нападали на автомобильные колонны, минировали дорогу, обстреливали и атаковали блокпосты.

В результате, к февралю 1986 года на указанной дороге из шести блокпостов остался один.

Располагался он на возвышенности, в большой усадьбе с тремя 2-этажными домами и двумя сараями. В огромном дворе был фруктовый сад и виноградник. В низине двора в саду был оборудован родник с прекрасной водой.

Усадьбу обороняли 30 афганских десантников. Это были хорошо подготовленные и прилично вооруженные наши собратья по десантным войскам. Несколько дней они оборонялись от душманов, окруживших блокпост со всех сторон.

Ситуация осложнялась тем, что у обороняющихся было уже двое убитых и трое раненых, которые нуждались в срочной эвакуации. Кроме того, у них закончилась вода, а к роднику они не могли подобраться даже ночью. 

Командованием 40-й Армии рассматривался вопрос о восстановлении потерянных блокпостов и возобновлении использования дороги Саяд-Махмудраки, но позже от этой идеи отказались. Было принято решение не восстанавливать контроль над дорогой.

Наш 1 парашютно-десантный батальон получил боевую задачу освободить окруженный блокпост и обеспечить выход афганских десантников.

Батальон, усиленный танковым взводом и артиллерийской батареей, на рассвете выдвинулся в населенный пункт Саяд, южную часть которого контролировала законная власть.

Моя рота насчитывала около 60 человек и передвигалась на семи боевых машинах пехоты БМП-2. Также в роте был один грузовой автомобиль УРАЛ – 4320, перевозящий запасы боеприпасов, воды, продовольствия, вещевого имущества, большие лопаты, ломы, кирки, пилы, топоры, палатки, печки и другое необходимое на войне имущество.

Впереди колонны шла специальная машина разминирования, охрану которой осуществлял разведывательный взвод батальона на двух БМП-2.

Дошли мы за три часа без особых приключений, если не считать того, что саперы сняли один фугас и две противотанковые мины итальянского производства, которые мы называли «итальянками».

Задачу все знали заранее, поэтому после короткого уточнения и развертывания артиллерии двинулись вниз под мост через реку.

Это была небольшая, довольно быстрая река, глубиной от 1 до 2 метров. Именно эта река, шириной около 50 метров, разделяла Саяд на две части - южную и северную.

Южную часть полностью контролировала законная власть. Помню, там было здание местной администрации, два магазина, пункт народной милиции. Там же находился блокпост советского мотострелкового батальона.

Местные жители довольно свободно передвигались, общались с нашими военными.

Северную часть Саяда к этому времени уже контролировали душманы. Окруженный блокпост афганских десантников находился на возвышенности в 1 км к северу от моста через реку.

К блокпосту вела улучшенная грунтовая дорога, которая проходила по насыпи высотой около 2 м. Остальная территория от реки до блокпоста по обе стороны от дороги располагалась в низине.

Моей 1 роте была поставлена задача выдвигаться слева от дороги, 2-я и 3-я роты должны были наступать справа. Слева, в 50 метрах от дороги, территория была застроена частными домовладениями с высокими глиняными заборами, называемыми дувалами. Справа от дороги было огромное поле, рассеченное вдоль и поперек арыками.

Речку мы преодолели вброд на боевых машинах, спешились и в боевом порядке начали выдвижение к окруженному блокпосту. Боевые машины вернулись обратно на возвышенность, контролируемую нашими войсками, и рассредоточились не далеко от огневой позиции артиллерии.

Противник открыл огонь из стрелкового оружия примерно через 10 минут после начала наступления батальона. С возвышенности из зданий, соседних с окруженным блокпостом, огонь велся по всем трем ротам. По моей роте открыли огонь еще и с фронта слева из дувалов, находящихся в 50 метрах от дороги.

Наша артиллерийская батарея начала поддержку 2-й и 3-й рот. Мне артподдержка была не нужна, так как противник был слишком близко, взаимный огонь велся на дальностях 20-100 метров.

Через полчаса боя во 2-й и 3-й ротах появились первые раненые, им оказали помощь и на специально подошедших БМП-2 эвакуировали в тыл.

Мы продвигались от дувала к дувалу, огонь противника усилился. Я обратил внимание на то, что «духи» не сделали ни одного выстрела из гранатометов. Хотя при бое в населенном пункте противотанковый гранатомет по людям охотно применяли и мы, и душманы.

В ротах, наступающих справа от дороги, количество раненых увеличилось, один человек погиб. Через два часа наступления появился один раненый и у меня в роте.

Батальон был вынужден остановиться. Через некоторое время нам поступил приказ на отход в исходное положение. Наступление было перенесено на следующий день.

Моя рота заняла круговую оборону в исходном районе. Личный состав установил в естественных укрытиях палатки с печками-буржуйками, которые работали на дровах и на дизельном топливе. Рота готовилась к завтрашнему наступлению.

Сушили обмундирование и снаряжение, чистили оружие, принимали пищу и отдыхали, сменяя друг друга в охранении.

Командиров рот примерно к 17.00 вызвали на уточнение боевой задачи. Задачу ставил заместитель командира нашего полка, на тот момент старший группировки, в которую включили и блокпост мотострелков, у которых был один танк и 120-милиметровый миномет.

Порядок выполнения задачи на завтрашнее наступление в точности повторял сегодняшний. Попросив разрешение, я предложил изменить порядок выполнения задачи.

По моему замыслу 2-я и 3-я роты должны были выйти на свои рубежи, закрепиться в складках местности и не наступать, а имитировать наступление. Вести с места огонь по противнику, расположенному справа и слева от окруженного блокпоста. Действия этих двух рот должны поддерживать огнем полупрямой наводки две гаубицы и их бронегруппа, т.е. более десяти БМП-2.

Одновременно с общим выдвижением моя рота начинает действовать в следующем порядке. Четыре гаубицы открывают беглый огонь небольшой интенсивности по противнику на моем направлении. При этом две ведут огонь осколочно-фугасными боеприпасами, а две другие – дымовыми. Бронегруппа не уходит после спешивания десанта, а в колонне начинает движение вдоль дороги прямо к окруженному блокпосту.

Впереди идут два танка, за ними шесть БМП-2 (одна БМП-2 и несколько человек десанта должны остаться на охране нашего походного лагеря в исходном положении). При этом, один танк должен вести огонь по наиболее сильным огневым точкам на возвышенности слева от блокпоста, а второй - по дувалам впереди слева в низине.

Три БМП-2 через одну ведут непрерывный огонь из автоматических пушек по дувалам, расположенным слева в 50 метрах. Три другие в готовности подключиться в случае задержек при стрельбе. Огонь их пушек давал очень интересный эффект. Помимо возможного поражения противника и психологического воздействия на него, от попадания в глинобитные стены поднималась чудовищная пыль, которая по эффективности не уступала дымовым шашкам и минам.

Десант должен будет продвигаться справа от своих боевых машин вдоль дорожной насыпи. В этом случае, личный состав будет защищен боевыми машинами от стрелкового огня слева, а справа насыпью, на протяжении всего маршрута выдвижения к блокпосту.

Вообще, традиционно в «Чарикарскую зеленку» давно уже никто не заходил с боевыми машинами. А те, кто пробовал это сделать, возвращались без бронетехники и с большими потерями в личном составе.

Моим аргументом было то, что у «духов» нет боеприпасов к гранатометам. Кроме того, выдвижение должно было занять всего 15 минут. При этом дымовая завеса и огонь различных видов оружия планировались просто чудовищными, поэтому противник будет наглухо подавлен, ослеплен и просто обескуражен таким наглым выдвижением бронегруппы в глубь «зеленки».

Мое предложение не нашло поддержки у комбата и замкомполка, хотя все ротные меня поддерживали.

На следующее утро наступление началось по старому плану. Через час в соседних ротах начали появляться убитые и раненые. Чуть позже появились раненые и у меня. Сначала трое были легко ранены, а потом один из солдат получил ранение в живот. К счастью, он и сейчас жив, здоров.

К этому времени мой 3-й взвод, выполняющий роль головного дозора, еле спасся от гибели, выйдя из-под огня ползком по арыку, заполненному водой.

Все мокрые насквозь, за четыре часа мы продвинулись на 200 метров, 2-я и 3-я роты – примерно на 100 метров.

В очередной раз пришлось отойти на исходные позиции. На этот раз оружие было все в грязи и перед чисткой мы его сначала отмыли в речке, как лопаты или ломы. Обмундирование и снаряжение тоже пришлось отмывать в речке, а потом сушить в палатках все, вплоть до нательного белья.

Вечером при уточнении задачи было приказано завтра продолжать выполнять задачу в том же порядке, что и два прошедших дня. На этот раз обещали через три дня прислать нам на помощь мотострелковый батальон.

Я попросил начать наступление рано утром, пока земля схвачена ночным морозом, чтобы не передвигаться по колено в грязи. Кроме того, для огневой поддержки я попросил два танка, которые будут вести огонь от моста, не продвигаясь в глубь «зеленки».

Не знаю, догадывался ли замкомполка о том, что я решил воплотить в реальность свой рискованный план или нет, но танковый взвод мне дал. Наступление назначили на раннее утро.

После совещания мы договорились с командиром артиллерийской батареи и командиром танкового взвода о действиях по плану, который я предлагал накануне, но который не был утвержден.

Соответствующую задачу я поставил личному составу своей роты, уточнили детали.

Утром моя рота вышла в колонне боевых машин с двумя танками в голове и с ходу двинулась вдоль дороги к погибающим на высоте афганским бойцам.

Десант спешился и без стрельбы, укрывшись от огня противника за броней, ускоренным шагом пошел около машин. По броне боевых машин слева отчаянно застучали сотни пуль, выпущенных из автоматов и пулеметов «духов».

По моей команде одновременно огонь отрыли четыре гаубицы, два танка и три БМП-2. Это зрелище было достойно лучших кинооператоров, которых с нами, к сожалению, не было.

Командование было шокировано действиями роты. В эфире радиосвязи за полчаса, которые длилась атака, не было произнесено ни звука, ни кем. Все замерли и наблюдали за происходящим. Комбат потом признался, что впервые перекрестился за полтора года пребывания в Афганистане.

Через полчаса мы были на блокпосту, а еще через час моя рота заняла круговую оборону вокруг блокпоста, выбив «духов» из четырех соседних домов.

Единственное, что спросил комбат, когда я нарушил тишину в эфире и доложил о выполнении задачи: «Потери есть?». Я ответил: «Нет.»

Но два пулевых попадания все же были. Одна пуля попала в радиостанцию, которую за плечами нес связист, бегущий сразу за мной. Вторая пуля попала в бронежилет солдата, который двигался передо мной. К счастью, пуля оказалась разрывной и оставила на теле бойца довольно большой синяк.

После моего доклада замкомполка сказал, что есть три неиспользованных вылета звена штурмовиков Су-25, спросив не хочу ли я их применить в глубине «зеленки» по целям, которые теперь могли видеть только мы?

Это оказалось очень кстати, потому что мы видели отходящего противника. Через пять минут мой авианаводчик уже наводил авиацию.

После нашей успешной атаки 2-я и 3-я роты просто встали в полный рост и без единого выстрела дошли до своих рубежей, где перешли к круговой обороне.

Раненые и погибшие афганские десантники были эвакуированы вертолетами Ми-8мт, которые мы посадили прямо у родника во дворе теперь уже нашей усадьбы.

Освобожденные из окружения наши афганские братья-десантники хотели нас чем-нибудь накормить, как гостей. Но у них из еды ничего не было, зато было несколько ящиков болгарских сигарет «Аэрофлот» с изображением нашего Ту-134 на пачке.

Ночью все мы без шума, организованно вышли из Саяда и благополучно вернулись на базу.

Еще целый месяц мои солдаты вместо солдатского «Памира» курили сигареты, которые в Афганистане были положены только офицерам.»

Война в Афганистане и в Чечне сильно отличались одна от другой?

Да. Достаточно сильно. В Афганистане вся служба на базе и боевые действия были организованы более-менее нормально. К 1985 году, когда я туда приехал, были хорошие вооружение и военная техника, приличное снаряжение и обмундирование.

Материал подготовила Захарова Анна